Самсон в оковах - Страница 11

В покое находятся Далила , оба ее брата и юный прекрасный Ахимелек , внук и преемник престарелого царя Рефаима. Огненно-рыжий Галиал в золоченой кольчуге, в тяжелых тканях осенне-коричневого листа; его страстное лицо бело, как маска. Высокий и гибкий, развращенный и томный Адорам одет в легкие ткани блекло-зеленых тонов, в краски угасших надежд и капризной усталости. Легкие одежды смуглого, черноволосого Ахимелека сияют белизной.

Немой раб-нубиец поправляет огни светильника. Для услуг и на зовы являются другие, черные, богато одетые рабы. Ждут Самсона. Галиал беспокойно прислушивается у двери. Ахимелек стоит в глубине, спокоен и задумчив. Адорам лениво развалился на глубоком и низком сиденье.

Молчание.

Адорам. Самсон заставляет ждать. Почему ты не велел, Галиал, подгонять его бичами? – он шел бы скорее.

Далила. Он может не прийти совсем.

Галиал (оборачиваясь). Ты думаешь? Почему?

Далила. Я не знаю.

Адорам. Придет, пес; вероятно, Галиал обещал ему хорошую кость. Мне все равно, но нехорошо, что он заставляет ждать царевича. Тебе не скучно, Ахимелек?

Ахимелек. Нет.

Галиал (подходя). Он не думает, что здесь будут другие, кроме Далилы, и ему трудно идти. Но я не понимаю, зачем царевичу ждать? Идите и веселитесь, вы молодые люди, а я сделаю все, что следует…

Ахимелек. Нет, я сам хочу его видеть.

Галиал. Но едва ли это зрелище будет тебе приятно, Ахимелек! Придя из темницы, Самсон не будет иметь того вида, который впоследствии…

Адорам. …впоследствии придаст ему Галиал. Сомневаюсь!

Ахимелек. Нет, я хочу.

Галиал. Царевич юн, но мудростью старше нас всех, ты же, Адорам, только болтун. Ты его увидишь, Ахимелек.

Молчание.

Адорам. Брат, а почему в саду и во дворе столько воинов? Это похоже на стан перед битвой.

Галиал. Так надо.

Адорам. Галиал волнуется. Сестра, ты заметила у себя эту египтянку, новую, что всегда у стены? Послушай, сестра, – она фальшивит нестерпимо! Ты не находишь, Ахимелек?

Ахимелек. Я не знаю. Кажется.

Галиал (с коротким смехом). Самсон не заметит!

Адорам. Но я-то замечаю: зачем же портить мне вечер? Ах, Далила, если бы ты послушала, каких певиц подобрал я Ахимелеку! Это…

Входит раб .

Далила. Что надо, Татами?

Раб. Пришли те, кого ты ждешь, госпожа.

Далила. Пусть войдут. Приготовлено ли масло, вода для омовения и все, что я приказала?

Раб. Приготовлено, госпожа.

Галиал. Так иди же! Как он медленно ворочается, собака! Иди.

Раб выходит.

Вот он, Ахимелек. Взгляни сам. Это он!

Адорам. Ты так хрустишь пальцами, Галиал, что и он услышит.

Галиал. Оставь, болтун. Тише.

Входят Самсон и тюремщик Ягаре-Оргим . У Самсона все тот же дикий вид; на его руках и ногах тяжелые цепи; придерживаясь за Ягаре, не зная, что впереди, валится вслед за ним на колени, лбом прижимается к полу. Так остаются некоторое время.

Самсон. Здравствуй, госпожа моя Далила. Вот я и пришел, как ты приказала.

Далила. Я не приказывала, но я тебя ждала. Встань, Самсон. Встань, добрый Ягаре-Оргим. Сейчас ты совершишь омовение, и тебе дадут новые одежды, Самсон. Иди и возвращайся скорее, я жду тебя. Ты еще чего-нибудь хочешь?

Самсон. А как же цепи, госпожа? (Снова падая на колени, но с большей смелостью.) Прикажи расковать меня, госпожа моя Далила! Я верный раб царя филистимлянского, и я не сделаю зла.

Далила смотрит вопросительно на Ахимелека; тот делает утвердительный жест.

Далила. Будет сделано, как ты просишь. Ты слыхал, Ягаре-Оргим? Идите.

Самсон встает и, придерживаясь за полу одежды тюремщика, звеня цепями, выходит. Здесь молчание. Все смотрят на Ахимелека; тот взволнован.

Ахимелек. И это – Самсон? Я его не узнал. Я его видел однажды, и он был прекрасен тогда, как царь, весь Аскалон смотрел на него… а что же это? Это раб!

Вопросительно смотрит на Далилу. Та, вспыхнув, гневно и гордо опускает глаза. Галиал также хмуро потупился.

Адорам. Я говорил тебе, Ахимелек. Раньше это было Самсоном и даже моим другом, кажется, – теперь это грязное и волосатое животное. Раб.

Ахимелек. Мне стало так печально! Я тоже буду царем, – и разве со мной может быть то же? Это так печально, у меня даже заболело сердце. У тебя тоже, Далила?

Далила (не поднимая глаз). Нет.

Ахимелек. Какой злой его бог! Почему он не дал Самсону смерть? – наш великий Дагон дал бы. Когда царь перестает царствовать, он должен умереть.

Далила (не поднимая глаз). Прикажешь отослать его назад в темницу, повелитель?

Ахимелек (смотря на суровое молчание Галиала). Ах, я не знаю!

Адорам. И этого не надо: в твоем царстве достаточно рабов и без Самсона. О нем нужно забыть. У сестры есть какие-то славные камешки, которые бесследно растворяются в вине, и человек так приятно умирает после третьей чаши! Ты помнишь этого красавца с постным лицом, этого тоскливого ревнивца, который так надоел тебе, Далила? Но какая у меня плохая память, я совсем забыл его имя…